Как научиться радостной вере? Этот вопрос я задаю себе давно, потому что
для меня очевидно: вера во Христа не может не быть радостной. С
возвещения радости начинается Евангелие: «Не бойтесь: я возвещаю вам
великую радость», — говорит ангел пастухам при рождестве Иисуса (Лк
2:10). «Они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою
радостью», — так заканчивается Евангелие (Лк 24:52).
О том, что невозможно знать, что есть Бог, и не радоваться, любил
повторять отец Александр Шмеман. Он пишет в «Дневниках»: «Печаль о грехе
не спасает от греха, радость о Господе спасает». Действительно, если
все в этом мире может стать «отсветом» Царства Божия, то жизнь
приобретает иное измерение. Как у апостола Павла: «Уже не я живу, но
живет во мне Христос» (Гал 2:20).
Но стремление к радостной вере встречается с осознанием своего
несовершенства, греховности и невозможности преодолеть это до конца.
Ведь в Царство Божие не войдет ничто скверное. А практическая церковная
жизнь фактически заставила нас смириться с тем, что мы «грешники». Слава
Богу, мы можем избегать слишком явных, тяжелых, так называемых
«смертных» грехов, которые несовместимы с пребыванием в Церкви: такими
как убийство, блуд, отречение от веры. Но что делать с грехами
«мелкими», повторяющимися почти изо дня в день?
Фактически обязательная исповедь перед каждым причащением, как бы часто
оно ни происходило, приводит к пониманию того, что, сколько бы ты ни
каялся, можешь быть уверен, что так называемые «повседневные» грехи
повторятся. В конце концов, привычка к постоянной «греховности» приводит
к неумению различить реальный и надуманный грех и к притуплению чувства
реального греха.
Кому и зачем это нужно? Богу, Который зовет к Себе не рабов, но
свободных, и показывает в образе Отца из притчи о блудном сыне, что
готов принимать нас только как Своих детей, но не рабов или наемников?
Христианам, которые вместо того чтобы «всегда радоваться и за все
благодарить», погружаются в бесконечное самокопание в мелочах? Или,
может быть, это выгодно только тем, кто стремится не пасти стадо
Христово, а господствовать над ним? Ведь людьми, в которых вселен
комплекс вины, легче управлять. Меня всегда удивляет, когда тот или иной
проповедник внушает людям, что они «мразь», ничто, «твари паскудные»,
которые ничего хорошего сделать не могут. Таких проповедников, к
счастью, не много, но «тональность» их проповеди встречает отклик в
современной «воцерковленной» среде.
Но что будет с людьми, если им постоянно внушать, что они никто и ничто,
«где ступишь - там и согрешишь», ничего доброго сделать не могут,
никаких добродетелей и не начинали никогда иметь? Психически здоровые
люди просто не воспримут такое внушение и постараются держаться подальше
от его источника, либо, если им приходится ходить в храм, где это
вещают с амвона, не станут обращать внимания на слова. Но люди более
внушаемые станут очень зависимыми от «пастыря» и весьма управляемыми. А теперь скажите, не приходилось ли вам встречать приходы, где вот такие
зависимые и подавленные люди и определяют «атмосферу» церковности? Не
встречали ли вы таких «воцерковленных» в особо тяжелой форме, от которых
естественно шарахаются нормальные здоровые люди? Духовной инфантильности и самоуничижению, ложно выдаваемыми за смирение,
способствует и «разрыв» в современном понимании святости. Первые
христиане: все друг для друга «святые братья». Понятно, что верующие во
Христа и 2000 лет назад не были безгрешными. Апостол Иаков писал: «все
мы много согрешаем» (Иак 3:2), не отделяя себя от тех, кто «согрешает
много». Осознание своего несовершенства не мешало первым христианам
называть друг друга святыми и стремиться жить свято, соответствуя тому
дару, который получили и получают от Господа Иисуса. С течением веков развитие почитания святых и всего, чем «обрастало» это
почитание (особенно появление житий святых как словесных «икон», далеких
от реальности) привело к иному отношению к святости. Хоть святые и не
безгрешны (порой далеко не безгрешны), но это святые, а мы кто? Хотя во
время литургии на дискосе, где вынутые из просфор частицы представляют
собой образ всей Церкви во главе со Христом, частицы в память святых
лежат рядом с теми, что представляют живых и усопших христиан, в
практической жизни дело обстоит иначе. Между святыми и просто верующими
положена великая пропасть. И возникают, например, аргументы такого рода:
Кирилл и Мефодий, переводившие богослужение для славян, были святыми, а
сейчас переводить нельзя, потому что нет современных Кириллов и
Мефодиев. Но кто из святых при жизни считал себя подлежащим канонизации?
Не лучше ли современным христианам стремиться к святости, а не
оправдывать не-святостью свою бездеятельность? Ведь эпоха святых в
Церкви не прекращается, и мы все еще продолжаем жить в эпоху Отцов. Но как быть с тем, что мы ведь и вправду грешим? Как по настоящему
преодолевать грех, настоящий, а не надуманный? Как избавляться от
комплекса постоянной вины, которую внушает нам вся система церковного
фарисейства? Как обрести подлинного себя и радость о Христе? Наверное, прежде всего надо понять, что мы не можем совершенно перестать
грешить. Если бы иначе, мы не нуждались бы в Спасителе. Но и крайне
опасно думать, что можно жить как угодно, а Христос все сделает за нас.
Да, я знаю, что я грешник - из опыта своих ошибок и неудач. Но я знаю,
что я и святой - ведь такими словами обращается ко мне Евангелие и
Церковь во время литургии. Святой не в смысле совершенный, но вступивший
в семью спасаемых детей Божиих, член Тела Христова. Есть заповеди, от
исполнения которых христиан никто не освобождал. И есть радость Благой
Вести - Иисус Христос пришел, чтобы покрыть наши грехи и даровать нам
прощение и жизнь вечную. Однако, чтобы принять этот дар, подарок, надо
захотеть его, и не словами только, а всем усилием жизни - жизни по
правде Христовой. И тогда участие в воскресной Евхаристии будет вновь и
вновь переживаться как праздник - пир, наполненный радостью Царства
Божия. Священник Андрей Дудченко
Интернет-издание "Татьянин день"
|
